Кредо негодяев - Страница 81

— Вы разумный человек, — торжественно сказал Дронго, — с вами очень приятно иметь дело.

— Только когда нужно. Мне говорят, Исай, ты нужен.

— Это так, — серьезно согласился Клычков, — вы просто как палочка-выручалочка.

— Просто я знаю людей, — пожал плечами Исай. — Осторожнее! — резко крикнул он двум своим работникам. — Там мины, а не помидоры.

Вскоре все было кончено.

— С вас тридцать одна тысяча восемьсот долларов, — любезно сообщил старичок.

— У меня нет таких денег, — покачал головой Клычков, — может, вы немного сбавите?

— Я и так сбавил почти наполовину, — сказал хитрый и расчетливый старичок, — дальше просто некуда.

— Берем, — решил Дронго, — у меня с собой восемь тысяч долларов. Нестор, сколько у тебя?

— Четыре тысячи, — даже не считая, отозвался грузин.

— А сколько у тебя на карточке? — спросил Дронго.

— Шестнадцать с половиной, но я их знаю, нужно платить все и сразу.

— Отсрочка возможна?

— Нет. Они просто заберут свой товар и уедут, нужно платить.

— Не хватает четырех тысяч, — задумчиво произнес Дронго, — их нужно срочно найти.

— Вот моя карточка, — сказал вдруг появившийся Цапля, — у меня как раз чуть больше пяти. Пусть снимают все деньги. После сегодняшней ночи они мне могут не понадобиться.

Дронго, не скрывая своей радости, передал две кредитные карточки и две пачки денег старичку. Тот, взяв деньги, тщательно их пересчитал и сказал:

— А это мой маленький подарок, — и показал на небольшую коробку, которую принесли последней.

— Что там такое? — не понял Клычков.

— Радиоуправляемый вездеход. Его можно направить в любую сторону, он начинен таким количеством взрывчатых веществ, что может взорвать даже Эмпайр-Стейт-Билдинг. Я очень надеюсь, что вы не будете этого делать. Внешне он похож на интересную игрушку.

— Договорились, — кивнул Клык, и они заторопились к машинам.

— Простите меня, — снова послышался за спиной голос старика, — но, если вы сегодня вернетесь домой, может, вы снова продадите мне мое оборудование и имущество за половину цены? Как вы считаете, это нормальное предложение?

— До свидания! — ничего больше не сказав ему, закричал злой Клычков, усаживаясь в автомобиль. Он с силой закрыл дверь. — Ненормальная жадность, — пробормотал он.

— По-моему, он прав, — вздохнул Дронго, — если мы не добьемся успеха сегодня ночью, завтра нам уже штурмовое оружие вообще не понадобится. В этом смысле нам нужно было согласиться на деловое предложение этого мистера.

— Страна торговцев и дураков, — убежденно сказал Клычков, — они все тут такие, ничего святого нет. Сумеем мы вернуться — и он купит оружие у нас, не сумеем — значит наше оружие продадут другие.

— Приятная перспектива, — усмехнулся Дронго, — скоро будет светать. Мы успеем доехать за два часа?

— Должны успеть, — посмотрел на часы Клык, — и еще около часа нужно, чтобы все подготовить на месте.

Они ехали в машине молча, почти не разговаривая. В первом автомобиле сидели Клык и Дронго, словно взаимное несчастье объединило их, во втором — Нестор и Цапля.

Они уже подъезжали к Хартфорду, когда Дронго спросил:

— Как ты думаешь, женщины там?

— Думаю, да, — сквозь зубы ответил Клычков.

— Им можно доверять, — спросил Дронго, имея в виду людей Рябого, — они не будут трогать женщин?

Клычков, сжав зубы, молчал. Дронго почувствовал, как начинает вибрировать правая щека, что случалось во время сильных волнений. «И почему только Лона приехала из Сиэтла? — с запоздалым сожалением подумал он. — Почему я позвонил этой Барбаре, как я мог так ошибиться? Это ведь было элементарно. Бандиты проверили мои телефонные разговоры и выяснили, где живет Барбара. А там взяли и Лону».

— Скоро будем, — прервал его мрачные размышления Клычков.

— Будем настоящими мужчинами, — закрыв глаза, прошептал Дронго.

— Что ты сказал? — спросил не понявший его реплики Клычков.

— Расул Гамзатов сказал, что драться нужно в двух случаях — за любимую женщину и за Родину. Во всех остальных случаях дерутся только петухи.

— Смешно, — подумав, сказал Клык.

— Да нет, не очень. Поэт прав.

— Ты, наверно, коммунистом был? — спросил у Дронго его товарищ по несчастью.

— Почему был?

— Ах ты идейный, — недовольно сказал Клычков, всматриваясь в темноту, — что такого великого сделали ваши ублюдки-коммунисты? Жрали, пили, срали и просрали всю страну И не говори мне про Родину. Моя Родина для меня здесь, в Бостоне. Это я сам и моя Катька. И больше никто. И за то, что у нас с тобой отняли баб наших, мы сейчас едем туда. Едем, чтобы убить Рябого и вернуть наших баб. Вот тебе моя философия.

Дронго молчал. Спорить как-то не хотелось.

— У меня ведь баб много было, — продолжал вдруг, неизвестно почему, Клычков, — разных баб, хотя больше все стервы попадались, дешевки, лярвы. А вот настоящей среди них никогда не встречал. И вот встретил свою Катьку в Новгороде. Знаешь, она на меня посмотрела, и я решил — все, завязал. Никогда больше на дело не пойду. Почувствовал в себе что-то.

Он снова замолчал. Дронго, поняв его состояние, молчал.

— Думаешь, какая любовь большая, а? — сквозь зубы спросил Клычков. — Да не было никакой любви. Это пока я трезвый был, я все о ее душе думал, а как напился… — Он снова замолчал и вдруг с небывалым ожесточением сказал: — Все мы говно одно. Все до единого. И ты такой же, если с нами связался. — Он снова замолчал и продолжал: — В общем, напился я в тот день. А как только напился, так всю эту дурь любовную из моей головы и вышибло. А Катька вечером одна возвращаться должна была. Она студенткой была. И что ты думаешь я сделал?